| Писатель Владимир ДЕТКОВ | |
ЗЁНА ИСТИНЫ
Зимнее утро посреди века двадцатого... Курск, улица Ломоносова, дом 35. Евгений Иванович Носов — молодой, полный сил дерзновенных писатель, познавший в недавней войне и край жизни… и дыхание смерти, — с отрадным трепетом осязал слово живое...
Именно живое... И потому как слово само по себе есть жизнь... И к живому обращено, о нём заботится, его продолжает или воскрешает...
Чего ни коснись взглядом... слухом... мыслью... — а слово уже восходит в душе, готовое молвиться...
Приметил за окном бедственное метание Синицы в поиске корма на схваченных снежным панцирем деревьях — поспешил на помощь. Но не просто рассыпал горсть зерна безымянного, а на перекладины рам открытой форточки школьную линейку прикнопил и каждый сантиметр пометил зерном конопляным, приглашая на гостевую беседу. Первое зёрнышко за окном в саду, тридцатое — в комнате...
Степень доверия равнозначна воле.
От зерна к зерну, по шажку, по сантиметру одолевает Синичка природную осторожкость, возвышая своим доверием Человека до большой буквы. (Такой за нитку не дёрнет, не захлопнет форточку…)
И сам Человек доверит ей сокровенное:
«Хочу написать такую книгу, чтобы каждый, кто прочитает её, положил бы на своём окне по тридцать зёрен...»
Много таких книг напишет Человек и, окликая тысячи душ, заденет их за живое.
Разговор с Синичкой принято считать литературной условностью, как бы внутренним монологом героя с самим собой, со своей совестью и мечтой. Так и сам автор считал в ту пору, добродушно называя гостью «маленькой, глупой», которой, мол, не всё и объяснишь, не подозревая, насколько знаковой в его судьбе окажется эта прекрасная пташка... И как часто он будет припоминать зерно 30-е, расклёванное вольной Синичкой у него на глазах и ставшее откровением не только литературным…
Лущить зёрна Истины и Человеку непросто.
В одном из последующих изданий эта нелестная ремарка будет опущена. Ибо созреет приближенное к сердцу понимание, что даже самое малое биение жизни — те же муравьи Кольши («Алюминиевое солнце») — в душе человеческой обретает звучание планетарное… И всё в нём, в этом биении жизни, так складно, так разумно, едино и неистечно...
И жизнь большая, вселенская, неразрывно и зависимо связана со всякой жизнью малой и принимает её на весы добра и зла... света и тьмы... созидания и разрушения...
Но откуда всё есть-пошло?! Что там — за горизонтом видимого и знаемого? Как ощутимое... интуитивное... вообразимое... облечь ясной мыслью в слове сокровенном?!
Или мы обречены всё время скакать на вороных за ускользающей радугой бытия?! И дробить жизнь на сон и явь, на мнимое и реальное, не находя меж ними даже валентной связи? А сон наяву и явь во сне оставлять за кисеёй условности, как и очевидную созидательную силу мысли и слова?
Как одухотворить знание и укрепить знанием Веру, сплавляя их в Истину, за которой «я верую» просветляется в «я знаю»?И восходит в необратимую степень убеждённости: «я верую», потому что я знаю... я чувствую... я ощущаю… я со-творяю…»
...Мне до яви понятно отрадное поверье, что душа художника, оставляя земные пределы, продолжает своё бытование среди героев, созданных им... По всем законам тонкого мира они тоже должны иметь энергетическое воплощение! Как и всё, что касается мысли… чувства… слова…
И в этом поверье куда больше жизни, нежели «бесплодной фантазии». Ибо в каждом герое автор закладывает и свою «непрожитую жизнь»... или «сверх проживает» её одновременно.... И на тонком, энергетическом уровне эти «невидимые явления» очень ощутимы — стоит только открыть книгу писателя и довериться своим также «невидимым» (но ещё как ведомым!) чувствам, которые вдруг проявляют уже осязаемые мысли-слова... И образы, входящие в нас со страниц, зачастую бывают куда как понятнее и соучастнее живущих рядом...
Потому как благотворная сила образов этих в том и состоит, что вместе с ними мы принимаем в себя их заветное трудолюбие, благотерпение и неизбывную нежность к земле родной, природе и друг другу. И это помогает нам понимать и себя, и живущих рядом. Особенно сегодня, после раздорного испытания ненавистью и порухой.
Да, каждый художник мало-помалу, как ласточка гнездо, создаёт свой особый внутренне зримый материк, обживая его героями и близкими; где, конечно же, ничего не свершается «по щучьему веленью», а скорее — по моему хотению да по моему волению... Впрочем, как и все чудеса на Свете.
По истомлённой жажде души строить лад в себе и в Мире. Начиная, естественно, с себя...
Человечество непременно должно поставить памятник рукотворный и честному благородному атеизму-материализму, как и всему честному-благородному. Ибо честный материалист, а тем более благородный, и не безбожник вовсе, а тот, который из второй части пословицы — «На Бога надейся, а сам не плошай!» Он целиком и полностью берёт на себя ответственность за жизнь свою и ближних... И силой своего природного ума и жизневоли порой неплохо справляется, потому как имеет Божий дар — талант понимания сути обустройства жизни. И ежели в своём величии он чуток к гласу Совести и не обуреваем змием-Гордынычем, всякое его благодействие Богу угодно... Ибо приближает к образу и подобию.
И в конце концов он находит Бога в себе, а себя в Боге...
Иное дело «атеизм воинствующий»... Он же — радикальный исламизм... Он же — инквизиторский католицизм... Он же — безбожный глобализм…
У каждой из вер — свой изувер!
Так ведь и они дозволены свыше подобно смертоносным вирусам и хворям, отпущенным нам за изощрённые отклонения от образа и подобия... А вернее сказать — вызванные нами как автоматическое пожаротушение.
Технология проявления и наказания греха доступна сегодня и современной не зашоренной науке, признающей энергию мысли и торсионные явления... И мы должны быть готовы к тому, что уже не только религия или эзотерика, но и какая-нибудь «зелёная» космобиология не сегодня-завтра всеясно утвердит — любая беда-катастрофа-болезнь.... есть ничто иное, как наше неконтролируемое антисотворение... По известным законам: «подобное притягивается подобным» и «количество переходит в качество». И абсолютно непричастных к сему практически быть не может...
И в свете этой технологии сегодня вряд ли кому покажется фантастикой предположение о том, что всякий начинающий или законченный разбойник, насильник или даже убийца — суть концентрированное проявление и наших в том числе пусть микроагрессивных и мини-злобных мыслевыражений... Оно ведь, известно, что любой океан из капель складывается…
Давайте попробуем хоть разок с пристрастием проследить за своим «мыслеворотом» от рассвета, как говорится, и до заката. Не сомневаюсь, что даже самому добропорядочному интеллигенту будет над чем задуматься.
Припомним, как мы порой, бурля негодованием «благородным», мысленно (а то и во весь голос!) желаем кому-
то за что-то всяких напастей... сучим кулаками... посылаем едва ли ни проклятья... Потом в отравном удушье спохватываемся, крестясь, да поздно — чёрное мыслесловие уже упорхнуло на соединение с себе подобным... О тех, кто пышет злобой постоянно, по привычке или в силу занятия своего, уж и не говорим...Худые, агрессивные мысль-слово-действо, озвученные и явленные в ТВ или печати, обретают разрушительную силу и коварство информационных монстров — они как наркоинъекция действуют мгновенно.
Только осознав, что «вихри враждебные» над планетой создаются при нашем вольном или невольном участии, мы сумеем определить истинный уровень личной ответственности общественного «Я». Ибо внутренняя свобода есть то «единственно личное», что позволяет нам осознать в полной мере своё необъятно общественное воплощение — и душевно и телесно. И всякие утробные позывы «частного» — весьма коварное испытание, постоянная палка в колесо истинно человеческому. Потому как «частное» насильно, до уровня выживания, культивируется настырной глобальной потребцивилизацией... Печальная история «роботовласти», горя от ума изощрённого вдали от сердца, а значит и от Бога.
«Но мы-то есть!» — взывают наши души.
Во всякой жизни есть частичка Жития. То, что мы называем чувством святого и чем колыбельно связаны с Природой — родной, каждодневно зримой, и той, что баюкает человечество нескончаемое время лет. И то, что мы называем Родиной и благородием.
Радость — как осознание единения...
Любовь — как восхождение...
Творчество — как со-творение...
Впрочем, радость и любовь самые необходимые условия для со-творения, ибо являются основополагающими свойствами мысли и чувства.
Евгений Иванович ощущал это, пожалуй, от самых истоков творчества своего, и чувство святого отношения к жизни трепетно переносил в ткань художественного произведения, одухотворяя словом, на первый взгляд простым, но таким живым и тёплым, что в тебе сразу же побуждались сочувственные токи и сам ты вживлялся в события чьей-то судьбы и осознавал не только свою причастность, но и лёгкое колдовство, под действием которого в тебе открывались неведомые ранее, но такие родные и желанные прозрения: «Да-да... именно так надо чувствовать жизнь...».
Художественное творчество писателя Евгения Ивановича Носова д у х о т в о р н о.
Памятен разговор с ним в январе 1996г.
да после публикации моей «Молитвы» в газете «Курская правда».— «Молитву» твою прочитал... Хорошо, что ты заявил об этом. И литературно всё очень верно, — сказал Евгений Иванович тогда.
Верно литературно, значит жизненно... И не просто — «объективное отражение вяло текущего бытия», но отбор его самых жизнестойких, жизнедвижущих черт и явлений и воплощение их в образы действия!
Заповедная селекция, порученная свыше...
Истинная литература (читай — искусство) несомненно исполняет роль вершинной почки древа жизни и всякой ветви его, давая новые побеги после вынужденной зимовки...
Пожалуй, мы все не заметили, как в 60—80-е годы пережили пик почти священного отношения к литературе... И тон в этом задавали, как и положено, ведущие её творцы, справедливо приравнявшие своё перо к важному работному делу.
Сам Евгений Иванович отмечал, что вручение ему в 1975 г.
ду Государственной премии за труды литературные одновременно со строителями Братской ГЭС не случайно и символично...Тогда и государство великой державы вольно или невольно признавало жизнеценную и объединительную важность двух великих энергий, без которых, ни «телу» общества, ни духу его взаимоладно не развиваться...
Электричество, как движущая дух-культура плоти индустрии...
Литература-искусство, несущие в себе образ и подобие, как душа живой плоти общества.
Крылатое утверждение, что книга по существу своему является «генератором духа животворящего», уже не метафора и даже не сравнение. Это тот самый случай, когда вещи называют своими именами…
Каждый, читающий книгу Е.И. Носова, ощущает на себе её благотворное энергодыхание жизнью. И примечательно, чем больше ты готов к восприятию, тем мощнее и живительнее поток этой благоэнергии, сотворцом которой являешься и ты как побудитель её благоритмов...
Наука давно признала, что человеческая речь и генетическая память очень близки по ритмо-волновой природе своей и структуре проявления и, естественно, способны влиять друг на друга.
Гены, проецирующие образ и подобие, всегда готовы откликнуться на добрую волю чувства святого и соответственно питать наше мыслеречие...
Но плотские инстинкты, во многом определяющие наш быт, частенько диктуют своё...
Слова постоянно испытывают нашу генетическую структуру извне и изнутри. (Наша мысль — и есть внутреннее слово...)
Их можно уподобить ключам-инструментам друга-наладчика или отмычкам (до топора) беззастенчивого взломщика, нередко цивилизованного...
Убедительней всего результаты отслеживаются на полярных действиях.
Словесные проклятья — подобны взрыву, могут вызвать мутагенные эффекты и заложить противоестественные программы в род и потомство... Примечательно, что свои собственные гневные посылы в «чужой адрес» творят «чудеса» сначала в родной структуре...
Молитвы в вере... песни в любви... — программы, исцеляющие по образу и подобию...
О черномыслии и грозотучах и нашей ответственности за их накопление мы говорили выше.
Давайте обратимся к Слову, которое было вначале и которым держится и выправляется наше Житие и Бытие.
Высокая литература давно исповедует принцип: несомненно важно о чём ты говоришь-пишешь, но во сто крат важнее — как ты это делаешь...
Как это делает Евгений Иванович с поразительной ясностью показывает нам Валентин Распутин: «...Невольно любуешься: сколько добрых, светящихся ласкательных слов находит он для самой суровой военной поры, — и когда находит? — почти в подобное же лихолетье! Но без них, считал он, нельзя. И пока не надышит он каждое слово добром и теплом — не поставит.»
У каждого мыслеоформляющего слова, сказанного или написанного, своя энерго-сень... своя аура... Те самые ритмические «отпечатки пальцев» (читай — души!), которые присущи именно этому источнику... В пении, музыке и живописи это наглядней — мелодичная звукопись и гармоничная цветопись сами как бы «бросаются» в уши и глаза...
Опытные музыканты без труда угадывают в звучащей мелодии не только сочинителя её, но и порой исполнителя, ежели им знаком его стиль-почерк... Как и художники — живописца по фрагменту картины...
Конечно, и чуткие начитанные люди могут по нескольким фразам или абзацам явно или необъяснимо «почуять» автора...
И всё же у слова путь особый, своя «эмоциональная» окраска, свой магический кристалл, соединяющий все цвета радуги искусств в свет радости жизни и сути её...
Ведь именно ему, слову, дано сплавлять мысль и чувство в коренные созидающие благоритмы жизни...
Этому и служит сознательно и интуитивно истинная литература, исходящая от Слова, которое было и остаётся в начале всякого творения от Мироздания до мира души нашей...
Наука приоткрыла тайные механизмы энерго-волнового устройства Космоса и тем как бы узаконила в нашем сознании восприятие видимого и невидимого в неразделимом единстве, недвусмысленно поставив во главу угла и единый закон Бытия для духовного и материального...
А Человека — как носителя и со-творца духовного и телесного, отважно торящего путь к образу и подобию
высшими мыслями и великими чувствами, воплощёнными в самые ясные слова, и конечно трудолюбием «золотых» и волшебно ласковых рук своих...Нет смысла поверять гармонию ни алгеброй... ни физикой... ни химией… Хотя и они по-своему свидетельствуют нам, что в основе всякого таланта, умеющего сотворять, всегда лежит порыв души к высшему предназначению.
Святое отношение к литературе у Евгения Ивановича проявилось в сути его творческого убеждения — созидать словом в чистоте помыслов, чувств и устремлений…
Литература для него была заповедным полем жизни, на котором книги выращивают согласно природной мудрости матерей, вынашивающих желанный плод с любовью, нежностью, самоотдачей... Всему миру на радость!
Никаких сорных мыслей, сомнительных или придуманных, а не подлинных чувств; никакой зловредной «химии» вражды или агрессии, прикрываемой даже «справедливостью борьбы» и прочими уловками хищника, сидящего в нас и готового рычать на всякого, кто лишь покосился на нашу кость...
Евгений Иванович, как и всякий истинный творец словом, существом своего дара чуял-понимал, что нельзя со-творять, играя на одной струне разума даже самого изысканного или изощрённого; или же сердца, самого чуткого, но... обезмысленного; или же на струне желания-устремления пусть и самого жгучего...
У человечества огромный печальный опыт подобных «раздельных стартов», подобного расщепления главных со-творяющих сил человеческого сознания — от безобидного графоманства до жестокого разрушительного злодейства словом...
Неистовый испанец Гойя возвысил своё искусство до прозрения — «Сон разума рождает чудовищ».
Сон сердца плодит не менее зловещие гибриды...
По образу и подобию Святой Троицы человеку дарована и единая неразъёмная сила со-творчества — мыслью-чувством-волением к целому, «струны» которых не просто свиваются, но как бы сращиваются воедино на тонком плане... Нечто отдалённо похожее можем уловить в действии лазерного луча — усиление света (мысли) с помощью индуцированного излучения (чувства), устремлённого к заданной цели...
Триединое сложение природных сил человеческих свершает чудо рукотворное: в ритмах милосердного воления получаем луч целителя, а ритмы безумного глобализма выводят на дьявольский гиперболоид инженера Гарина...
А посему все наши беды и болезни (человека и человечества) инженер тонкой физики объяснит как сбои в работе системы «по образу и подобию» из-за наших лукавых или откровенно дьявольских отклонений от коренных её благоритмов...
Не те ритмо-энегии — не те мысли... не те чувства... не те цели... выдаёт нередко биосистема Человек, причисленная к «атмосфере образа и подобия» и потому, соответственно, даёт серьёзные сбои: «чихает», аритмует, угнетает своё подобие — разрушая себя, мутирует и в конце концов «испускает дух»...
С уникальной ясностью на многие духовные тонкости телесного проливает свет тьмы онкология...
Теперь-то генетики и «клонисты» пристыдят всякого, кто усомнится в том, что любая клетка человеческого тела несёт ответственную память о всём организме. Живёт она, отмирает, сменяясь себе подобной, исполняет (не задумываясь — почётно это или унизительно!) отведённую ей функцию во имя целого — и всё идёт как положено: в здравии со-творения и в со-творении здравия... Но стоит одной уступить чехарде адоритмов и смутировать до «самостийности» (О! Я — пуп Земли и её окрестностей!), а значит, и до беспамятства о целом, как дальнейшая её «жизнедеятельность» становится злокачественной по отношению к целому... Гонор самостийности яр и беспощаден — от клона «самостийки» к клану опухоли путь скоротечен, ежели у целого недостало благосил подавить адоритмы, породившие и продолжающие её питать...
Ну а дальше не надо даже переходить в восьмой класс, чтобы написать сочинение для взрослых об онкологии общества в любых пределах — до человечества самого и биосферы родимой.
Аналогии здесь более чем уместны, ибо (осознанно повторяю общеизвестное) закон Духовный от образа и подобия, он же закон Совести или Нравственности, един для материи духовной и телесной и регулирует их взаимную обусловленность...
Вот такая экология с онкологией.
А всего-то одна клетка, отторгнутая от образа и подобия тела своего личным «микрогиперболоидом»...
Всего один фюрер…
Один антихрист...
В отличие от инженера «тонкой физики» (которому в нашем сознании без году неделя), инженер человеческих душ, зодчий слова Е.И.Носов без научных терминов и гипотез на уровне подсознания сердца выводит к бытию обетованному, истоки которого в каждом из нас заботливо побуждая...
Нет ничего случайного в нашей жизни, а встреча с Евгением Ивановичем всегда была самой счастливой неслучайностью... Особенно посреди дня суетного в паутине забот сиеминутных — вдруг он, идущий с кем-либо из «шлемоносовцев».... Останавливается, смотрит с приветливым прищуром и не спрашивает: «Как дела или куда путь держишь?», а почти вердиктно утверждает: «Не туда идёшь!»
И враз отступали все досужие заботы, потому как приходило осознание, что ты приглашён... Душа откликалась ликующими нотками согласия, предвкушая желанное пиршество мысли и слова... И было отрадно идти туда, куда шёл Евгений Иванович со товарищи, которых ты сразу же безоглядно оделял милостью сердца своего.
…О чём бы ни говорилось в этом иногда суточном бдении, всегда выходило, что говорили о главном: о жизни, как о литературе и о литературе, как о жизни — чего ни в газетах не прочтёшь, ни в университетах не дознаешься...
Книга с автографом во всех отношениях явление особого рода... У неё почти интимный доверительный голос, проникающий, кажется, в самые потаённые излучины твоей души... Многим, кого Евгений Иванович привечал, одаривая книгами, это знакомо.
На титуле «Книги о Мастере» он написал: «Володе Деткову от Великого и Бесконечного русского языка, которому он помогал и днём, и ночью...»
Не мне судить, в какой степени помогал — но радуюсь... сострадаю.... люблю... и восторженно дышу словом родным — это несомненно. Пожалуй, в этом и есть святая помощь каждого из нас...
Завышенная отеческая оценка Евгением Ивановичем даже самого малого успеха или проблеска в ком-то из литературного подлеска имела своё благотворное действо... Щедростью души своей и чутьём селекционера он как бы помечал в тебе то лучшее, чем ты должен дорожить и на что опираться...
После 12 июня печального 2002 года, когда Евгения Ивановича вдруг не стало, мы все, кто был близок к нему, как-то враз осиротели... Даже средь зноя летнего почувствовали себя зимующими птахами в бескормицу духовную... Души наши сжались в тоске-печали до размера птицы-синицы... Сколько ж зёрен Истины склёвано с его «школьной линейки»!
А он и не ушёл... Напротив — приблизился, стал совсем родным, понятным и понимающим, ибо теперь органично и обострённо проявлялся в каждом из нас, как всё дорогое в момент возможной утраты... Отпали все недоразумения мыслей... слов... чувств... недомолвок... обидок... неловкостей... смущений...
И говорит он сегодня, и смотрит в тебя, окликает не бытово (под настроение или расстройство), а истинностью своего творческого взгляда и поведения, которые прописаны каждой его строкой, каждым милым сердцу образом — отрадным фантомом его мудрой и нежной души.
Понятия «аура», «энэргетика» уже прочно вошли в обиход. По ауре человека сегодня определяют состояние его здоровья, выявляя конкретные проблемы. Мало кого удивит и фотофиксация свечения над храмами. «Святое — оно и светится», — заметила как-то одна бабуля, прослышав наши размышления...
Закройте глаза — и думайте о милом сердцу, радостном, солнечном ... И вы сами начнёте светиться изнутри и скоро очутитесь в облаке света, сотворённом вашей радостью жизни, ощущением любви, устремлением к благотворению на самом глубинном уровне своего существа...
И если будете поддерживать это светло-радостное состояние, непременно встретите таких же людей и события будут вам под стать. Ибо вы их творец, а подобное притягивается подобным. Только при одном непременном условии: если это будет проявление подлинных чувств, а не какая-нибудь умозрительная забава...
По этому закону наше сердце находит себе желанную взаимность.
В январе 2003 года над правым крылом Курской школы №27, пожалуй, можно было зафиксировать лёгкое свечение, потому как именно здесь денно и полуночно бил источник взволнованной созидательной памяти о Евгении Ивановиче Носове — педагоги школы, сотрудники краеведческого музея и сын писателя Евгений Евгеньевич с истовым вдохновением и любовью, обострённою общей бедой, создавали класс-музей, посвящённый его судьбе и творчеству.
Музей людно открыли 15 января — в 78-ю годовщину со дня рождения и в первый день памяти, помеченный и первым опытом Носовских литературных чтений.
Так уж верно по сути повелось, что лучшую народную песню мы сравниваем с молитвой, любимые библиотеки называем храмами книг, театры — храмами искусства... Вот и в школе появилась литературная часовенка, освещённая светлым духом творчества Человека, питающего наши души родным словом родниковым и с ним бережно передающего нам в родовое наследство библейские черты и заветы великого народа.
17 января мы с супругой вновь заглянули в школу: тянуло побывать в отрадном месте, где столько Евгения Ивановича. Тогда Владимир Николаевич Раздобарин, педагог-художник, завуч школы и главный вдохновитель-исполнитель идеи памяти, и поведал нам об удивительном явлении, случившемся в момент завершения трудов по оформлению литературного класса-музея:
— ...Сижу у себя в кабинете, готовлюсь к уроку, вдруг слышу над головой порхающий звук и движение воздуха ощущаю... Поднял глаза — Синичка смотрит на меня со шкафа... Откуда?! Форточка закрыта... Несколько дней была с нами, корм с рук принимала... Вот видите на фотографии — на голове у дочери моей Лены сидит... А потом вдруг исчезла так же таинственно, как и появилась...
20 января супруга рассказывает мне сон.
— ...Стоим мы у окна деревенской избушки, открывающего вид на широкую луговину, и видим Евгения Ивановича, ходко идущего к нам в своей походной одёжке...
— Он же умер, — переполошно шепчу тебе...
А ты: «Для нас он всегда живой...»
И вот он переступает порог с приветливым — «Ну, как, ребята, устроились?» И таким теплом пахнуло...
— А Синичка прилетала?!
Мы оглянулись на окно, но там по карнизу прыгали только два воробья... И вдруг из-за цветка выскокнула и Синичка...
«Это я прилета-ал!» — раздалось за спиной уходящим эхом…
Для меня явление Синички в школе и во сне — поощрительный знак тонкого мира, откликающегося на истовый зов душ, соединивших в себе после кончины писателя терпкую горечь утраты и живительную радость его наследия творческого, которому ещё жить и жить — и вместе с нами, и после нас, но с признательным эхом наших душ...
Как жить отныне и трепетному образу птички-Синички — читай души человеческой — озарившей весь его творческий путь от истоков к океану...
Рассказ «Тридцать зёрен» — запевный пролог большой жизни как единой связи с природой вечной, которая душой светит-теплит в тебе самом, и той, что доверчиво впорхнула в творческую обитель, всколыхнув сонм летучих вопросов и предчувствие их разрешения...
Сказание «Покормите птиц!» — клик встревоженной души и реквием не только замёрзшим птицам, но и тем душам людским, что в духовную стужу лихолетья не отогрелись ещё чувством живым, не встрепенулись душой подобно птахе полётной или утратили способность к нему в навязанном режиме «выживания» в Отечестве родном, разделённом вдруг на частные владения… частную историю... частную славу… частную память... частную совесть...
«Покормите птиц!» — как SOS (Спасите наши души!)… Открытым текстом, без литературных изысков и условностей — спасайте души друг друга, начиная с себя... Вырывайтесь из удушающих оков базарных отношений: «Ты — мне, и только тогда я — тебе...». Ведь даже с домашними животными-кормилицами мы порой ведём себя как «частники»...
А вот позаботиться о вольной птице — иной масштаб души... Это уже первый инстинктивный шаг к заботе о Доме нашем общем, который решительно поболе всякой жилой площади, даже дворцовой…
Приучите птиц в мороз
К своему окну,
Чтоб без песен не пришлось
Нам встречать весну.
Со стихами Александра Яшина, как с призывным лозунгом, вышел он к людям, расклеив поэтические листовки во многих ближних присутственных местах... Однако последовало разочарование — в обозримой округе кормушек не прибавилось ни через неделю, ни через две. Неужели даже слово поэта перестало звать, убеждать-побуждать?!
Но голос его отеческого завета — «Покормите птиц!» — услышали тысячи по всей Руси великой... В Иркутске (и в Курске), как в добрые общинные времена, всколыхнулось движение, которое может и должно стать всероссийским.
«Евгений Иванович Носов, фронтовик и писатель, — говорится в призыве иркутян (2002 года) — ушёл из жизни с достоинством пророка, оставив нам как завещание сокровенные слова... В тяжёлые дни усобиц и потрясений, перед лицом толпы обездоленных людей и беспризорных ребятишек, среди необузданного хамства, злобы и воплей отчаяния он сказал тихим голосом два слова, прозвучавшие с библейской мощью: «Покормите птиц!».
15 июня 2002 года провожали Евгения Ивановича Носова всем курским миром… Россия, родимая, ещё не собралась с духом, чтобы достойно чтить дело и память оплотных сынов своих... Да и то сказать, давно подмечено, что после порухи воля державная прирастать будет провинцией, истинно духом народным — Миниными и Пожарскми... Сусаниными и Селяниновичами... Свиридовыми и Носовыми...
И прорастают спасительные зёрна Истины — первоочерёдно думать... сердцем болеть... неустанно заботиться о целом, об Отечестве едином, нашем земном образе и подобии…
Как личную тяжёлую утрату принял кончину близкого по духу писателя-земляка губернатор области Александр Николаевич Михайлов, властью долга и долгом власти осознающий, как важно не только увековечить память его, но и включить в повседневное духовное действо области и страны живительную энергию творчества писателя широко известного и любимого...
И впервые было осуществлено издание 5-томного собрания сочинений как государственный заказ. Пусть пока в границах Курского края, но по разумной державной воле привлекать в общее работное дело лучшие умы и сердца.
Собрание сочинений получилось на редкость душевным. Составитель Евгения Дмитриевна Спасская и издатели («Русский путь», Москва, 2005) поистине в тома вложили душу и любовь… Оформленные фотографиями и рисунками автора в сдержанных тонах дорогого нам «во субботу дня ненастного», книги и на вид и на ощупь источают зазывную теплоту нежности, побуждая естественное нетерпение поскорее их распахнуть…
Вышла в свет и книга в родном Белогорье. При этом в областной Администрации весьма знаковый случай произошёл. Когда огласили предложение издать за счёт областного бюджета сборник рассказов Е.Носова, кто-то из присутствующих возразил: мол, он никогда и не жил в Белгороде... Губернатор Евгений Степанович Савченко отреагировал мгновенно: «Носов принадлежит всей России!» — отчеканил он и державной рукой начертал резолюцию – «Издать!»
Именно рукой державной, потому как с заботой о целом… С пониманием, что писатели — летописцы духа народного — как никогда нужны сегодня стране, ищущей надёжную соборную опору... И пришло время всецело востребовать родную литературу, несущую в себе патриотический дух и художественную силу великой русской классики, чтобы вдохнуть волю и веру в каждого гражданина Отечества, охранно освятить сыновней любовью каждую пядь родимой земли.
Это и есть подмога и подсказка провинций центру, как державный разум обретать!
2005-й — год 60-летия Великой Победы — выдался для Курска ещё и литературным, музыкальным и монументальным. На героической земле — ратной и хлебной — сошлись памятно юбилейные даты богатырей духа русского.
…Столетие — Шолохова… Гайдара… Овечкина… Обухова…
…90-летие Свиридова…
…80-летие Носова…
Самый русский, самый литературный гений музыки Георгий Васильевич Свиридов следил за творчеством своего земляка Евгения Носова и всегда поминал его имя в числе ведущих современных творцов русской словесности.
Достойно увековечили их память на родине, в полном объёме исполнив распоряжения губернатора.
В традицию вошли Свиридовские фестивали и конкурсы. Учреждена губернатором и литературная премия имени Е.И. Носова.
Первыми лауреатами её стали курские писатели: Василий Алёхин (за роман-дилогию «Висожары»), Михаил Еськов («Свет в окошке»), Борис Агеев («Открытое небо»).
Всероссийской литературно-патриотической премией «Прохоровское поле» удостоен поэт Вадим Корнеев за книгу «Неопалимая Купина».
В результате все четыре книги, с большим трудом изданные в Курске за последние три года, отмечены своеобразным государственным знаком качества… Так что любой проверяющий расходные статьи областного бюджета может смело отнести курскую литературу к самым рентабельным сферам «духовного производства».
Успешно представлял свою книгу и русскую литературу в Париже писатель и актёр Николай Шадрин.
Многолетний 700-страничный труд исследований хода боёв на северном фасе Курской дуги явил миру Виктор Давыдков.
Как всегда тепло была встречена общественностью новая книга поэта Алексея Шитикова — «По свету родовой звезды».
Вдохновенно поработали и курские монументалисты. Скульпторы Николай Криволапов и Игорь Минин установили памятник Г.В. Свиридову и барельеф поэту Н.Ю. Корнееву.
Скульптор Владимир Бартенев завершил монументальный триптих (барельеф-мемориал-памятник) Е.И. Носова. Памятник установлен в уютном месте вблизи дома на улице Блинова, где жил писатель, с выходом на улицу Челюскинцев, по которой проходила его прогулочная тропа вниз к урёмной Тускари.
Писатель запечатлён в походном облачении на лоне природы как бы сидящим у костра… У костра нашей читательской любви к нему…
И пусть каждый приходящий сюда почувствует себя благодарным угольком этого негаснущего очага нашего общего дома…
С того памятного января голос Синицы или встреча с ней всегда побуждает светлое ощущение присутствия Евгения Ивановича, особенно в предрассветные часы или в феврале, в морозную весну света, которую первыми озвучивают синички… И всегда это добрый знак на целый день или целое дело, которым ты был счастливо озабочен в тот миг... Не «из-под небес по-птичьи окликает».., а совсем-совсем рядом — небесными голосами птиц земных окликает лучшее в нас...
Помните об этом и — Покормите птиц!
Ибо зёрна, поданные в зимнюю стужу вольной птице, есть для неё спасительный хлеб насущный, а для подавшего — ощутимые крохи хлеба духовного, помеченные заветными искрами спасения... .
2006 г.
